Николай Васильевич Синезубов

К 130-летию со Дня рождения Николая Васильевича Синезубова 8 (20) сентября 1891 года

СИНЕЗУБОВ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1891 – 1956)

Автопортрет. Холст, масло. 71х43. 1947. Государственная Третьяковская галерея

Николай Синезубов родился в Москве. Его отец обладал коллекцией гравюр, что способствовало рано возникшему увлечению изобразительным искусством. По окончании частной образцовой мужской гимназии им. Г. Шелапутина, одного из самых престижных учебных заведений в Москве, Николай Синезубов поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (1912-17) и, одновременно, на юридический факультет Московского университета. С 1917 г. оставив учебу, начал работать самостоятельно и через год, не принимая участия в сопернической борьбе разных направлений, экспонировал свои работы на выставках «Московского товарищества художников» (1917-1924) «Мира искусства» (1921-22), «Выставке четырех» (1920 – вместе с В. Кандинским, А. Родченко, В. Степановой). Контактируя с «левыми», он отвергал крайности авангарда и «производственников». Круг его интересов и дружеских связей был широк. По воспоминаниям современников, Синезубов был дружен с Николаем Купреяновым, Георгием Ряжским, Владимиром Маяковским. Создал иллюстрации к поэме Александра Блока «Двенадцать» и его последний прижизненный портрет.

Важной страницей его творчества стало сотрудничество с художественно-философским обществом «Маковец», ориентированном на созидательное духовное начало и преемственность культурных традиций. В двух номерах одноименного журнала, публиковались Борис Пастернак, Велимир Хлебников, Павел Флоренский. Последний говорил о «необходимости праведного отношения к жизни, желании пробиваться к реальности… где важны не символы, вызывающие сомнения, но действительный поток бытия». Синезубов принял участие в двух выставках этого объединения (1924 и 1926 гг.). Его близость к художникам «Маковца» была внутренне обусловленной. Подобно им, в процессе создания картины, он уделял самое пристальное внимание образным средствам живописи – композиции, рисунку, цвету, построению формы, опираясь на культурное наследие прошлого и его реалистические традиции. Однако «Маковец» не вписался в официальную доктрину «культурного строительства» и вскоре был признан формалистическим.

Лучшие произведения Синезубова были созданы в конце 1910-х – 1-й половине 1920-х годов, когда он, по его собственным словам, «находился во власти Ренуара, Дега, Пикассо и Сезанна». Благодаря деятельности Музейного бюро, занимавшегося в 1919-1920 гг. организацией Музеев живописной культуры (МЖК) в разных городах России, было закуплено более десяти его работ, оказавшихся, таким образом, в музейных собраниях Ярославля, Смоленска, Ельца, Красноярска и других. Именно из Музея живописной культуры в 1921 году, по сведениям, предоставленным О.А. Кудрявцевой, в Псковский музей поступила работа Синезубова «Доение коз».

Небольшой подписной холст датирован самим художником 1919 годом и относится к этому наиболее плодотворному периоду его творчества. Конец 1910-х – 1-й половине 1920-х годов – вершина его активности. С 1919 года Синезубов руководил мастерской Пролеткульта, преподавал во ВХУТЕМАСе в Москве, входил в состав монументальной секции ИНХУКа (1920-1921). В 1919 году по командировке Наркомпроса выезжал в Германию, где работал в посольстве. Одновременно изучал европейское искусство, занимался линогравюрой и офортом. Позднее участвовал в Первой русской художественной выставке в Берлине-Амстердаме (1922, галерея Van Diemen ).

Исследователи единодушны во мнении, что его работы конца 1910-1920-х гг. несут в себе следы влияния французского искусства, немецкого экспрессионизма и неопримитивизма. Все вместе это переплавилось в сугубо авторский образный язык, в значительной степени обусловленный их содержательной направленностью.

Н.В. Синезубов «Мать» 1919. Государственный Русский музей

Темами небольших, камерных работ Синезубова, словно бы обращенных к каждому из зрителей отдельно, чаще всего является обыденная жизнь ничем не примечательных, «маленьких» людей: девушка смотрится в зеркало, а на стенах комнаты – тревожная синева («У зеркала», ГРМ); на темной улице двое – неподвижно лежащая под покосившимся фонарем женщина и поспешно уходящий прохожий («Улица», 1919, Ивановский художественный музей); молодая женщина, печально склонив голову, кормит грудью своего новорожденного ребенка («Мать» 1919, ГРМ ); худенькая голодная девочка наблюдает за дойкой козы («Доение коз», 1919, ПИОМЗ). Некоторые его работы по силе экспрессии могут быть сравнимы с работами раннего Марка Шагала (особенно упомянутая выше «У зеркала», а также «В парикмахерской» 1920 г. из Нижнетагильского художественного музея и «Весна» 1920 г. из собрания ГРМ и др.)

Место Николая Синезубова в изобразительном искусстве 1920-х годов занимает свою особую нишу. В то время, когда многие его современники сосредоточились на попытках отражения глобальных проблем времени, он обратился к миру человеческих переживаний.

В названных выше, а также в других работах Синезубова, проявилась его уникальная способность остро чувствовать и передавать боль чужих людей. Ощущение общей неустроенности жизни, как правило присутствующее в его картинах и передающееся зрителю, невольно отодвигает оценку их живописных достоинств на второй план. Между тем, Синезубов проявил себя как выдающийся мастер колорита, формы и композиции, использованных в каждом случае по-своему.

«Доение коз», 1919. Псково-Изборский объединенный музей-заповедник.

В маленькой картине из псковского собрания очертания людей и животных создают цветовые пятна, контуры которых мягко расплываются в тусклом темном фоне. Фигуры, заполняя пространство в три ряда и оставляя видимыми точно очерченные силуэты, создают ощущение глубины маленького темного сарая, в конце которого, как бесконечность, зияет темный проем. Очертания коз, покрытых грязно-белой шерстью, таковы, что заставляют любоваться грациозностью и красотой этих животных… чего не скажешь про людей. Немолодая женщина, терпеливо выжимающая исхудавшей рукой струйку молока из вымени козы, откровенно некрасива. Но особенно поражает образ голодной изможденной девочки. Ее тоненькие босые ноги завершены слишком большими стопами ног, а бледное лицо, оттененное темно-красным пятном платья, пугает зияющей пустотой темных глаз. Всматриваясь в живописную ткань картины, замечаем неравномерность нанесения красок – от просветов почти нетронутого холста – до пастозных мазков, превращающихся то в козлиную шерсть, то в блики на бледных лицах. Весь облик изображенных выдает крайнюю их бедность. Болезненные некрасивые лица написаны с огромным сочувствием, без тени гротеска.

Обстоятельства жизни самого Николая Синезубова, несмотря на значительное место, которое занимает его творчество, не до конца изучены. Известно, что позднее, в конце 1920-х, он снова оказался за границей, где, по свидетельству И.Э. Грабаря, «жил без копейки на хлебе и воде». А в 1928-29 гг. окончательно эмигрировал из России и жил в странах Европы.

О его зарубежном творчестве можно косвенно судить по картинам, нечасто выставлявшимся на арт-аукционах Sotheby’s, Christie’s, MacDougall’s и др. Работы Н.В. Синезубова всегда были редкой удачей на художественном рынке. Есть сведения о том, что на публичных торгах LeCréditMunicipaldeParis 26 июня 2008 г. в Париже было выставлено в общей сложности 17 работ Н. Синезубова из частного собрания. Среди них прекрасные портреты, лирические городские пейзажи французского периода, замечательные натюрморты, жанровые работы. В российских музеях произведений Синезубова зарубежного периода 1930-1950-х гг. к сожалению, очень мало.

Николай Владимирович Синезубов умер в Париже в 1956 г. Похоронен на кладбище в Иври-сюр-Сен в пригороде Парижа. В 1959 г. в галерее P. Cézanne состоялась посмертная выставка; предисловие к каталогу которой написал Максимилиан Готье, а в 1961 г. работы были показаны на выставке «Русские художники Парижской школы».